Стая (полная версия) - Страница 27

Ничего привыкнет. Только в первые минуты удивление, а потом перестанет суетиться из-за внимания матери. Знал, что делал, когда вез его сюда. И не ошибся. Забыл, когда на лице матери улыбку видел, а сейчас вон на глазах оживилась. Траур не сняла до сих пор, никуда не выходила, высохла и не ела почти. Может сейчас хоть немного настроения появится у старушки.

— Лида, ну чего ты возишься, накрывай на стол! Все устали с дороги, нужно перекусить, – тут же начала раздавать распоряжения хозяйка.

— Я уже, — отозвалась девушка, помогающая по дому. Наталья присоединилась к ней, Юлька тоже таскала тарелки, потому с сервировкой справились быстро.

Компания, почти в том же составе, что и утром, уселась за стол. Перед Юрием снова поставили тарелку с овсянкой. Язва у дядечки обострилась. Если в монаховском доме у Дениса кусок в горле застревал, то здесь и сейчас его откровенно тошнило. Так, что он не смог сдержаться и встал из-за стола. Вышел во двор, сел на лавку уперев локти в колени. Потом прикурил. Уходя, видел смятение на лице Анны Анатольевны, но это его не тронуло. Сергей Владимирович почти сразу вышел за ним. Денис не поднял головы, все еще пытаясь избавиться от скверного ощущения. Но чувство, что лезут ему под кожу, не оставляло.

— Зайди в дом и сядь за стол, — велел Монахов.

— Не зайду и не сяду, — твердо заявил Шаурин, не поднимая головы, рассматривая блестящие песчинки на асфальте. Солнце пекло затылок, но прожигающий взгляд Монахова чувствовался сильнее.

— Сядь за стол, не ерепенься. Съешь тарелку супа, пусть старуха порадуется. Ей жить-то осталось всего ничего.

Денис выпустил струйку дыма и посмотрел мужчине в лицо. Это было похоже на просьбу, хотя челюсти у того были крепко сжаты, и слова он с силой из себя выдавил. Но было похоже. Повременив немного, Шаурин выбросил сигарету и вернулся. Не был он против грибного супа. Но и тут судьба что-то не проявила благосклонности, укропа туда столько забросили, что еле впихнул в себя несколько ложек. Не просьбы Монахова возымели действие, не слова его убедили. Не заботили его старушечьи слезы и переживания. О другом он подумал. Совсем о другом.

В очередной раз съел собственное самолюбие, посидел за столом, послушал разговоры. Ни о чем особенном не говорили. Обсудили язву Юры, слишком жаркие дни, планы на вечер. Вызвался нарубить дров, чтобы истопить баню. Напряжение немного ушло, чувствовал, что и остальные расслабились. Юлька, так вообще, ушла в дальнюю комнату и спать завалилась.

— Анна Анатольевна, покажите…

— Пойдем, — тут же сорвалась она с места и повела Дениса в дровник.

Хозяйственные постройки были выстроены не так давно. Дерево еще не потемнело. Под навесом было прохладно, но Шаурин снял футболку. Плечи подернули мурашки. Выбрал из поленницы небольшую березовую дровину и, разрубив ее, откинул в сторону. Так, не торопясь, он вытаскивал из ровно выложенных рядков примеченные чурки. Мыслей в голове в этот момент не было. Во всяком случае, не тех, от которых разламывало череп. Обливаясь потом, он поднимал и опускал топор, слушая хруст дерева, наблюдая за разлетающимися в разные стороны щепками. А когда сил поднять колун не осталось, он отбросил и его, посмотрев на свои труды. Большая половина поленницы была пуста. Вот теперь стало по-настоящему все равно, пусть хоть Гриней назовут.

— Принимайте работу, — выдохнул, когда Анна Анатольевна появилась рядом.

Она улыбнулась и охнула, взглянув на огромную кучу дров.

— Я тебе водички принесла, — протянула ему бутылку с минералкой. – Иди. Иди отдыхай, я сейчас Игорька попрошу, чтобы тут порядок навели и к баньке дров отнесли.

— Как раз кстати, — Денис взял бутылку, вытер грудь футболкой и, повесив ее на шею, вышел во двор. За забором теснились сосны. Вот туда его и манило. Задняя калитка вывела прямо в сосновый бор.

Мягкий покров из иголок поглощал звуки шагов. Их почти не было слышно. Ни хруста ломающихся веток, ни шуршания травы. Только собственное дыхание и ветер, гуляющий в мохнатых макушках. Посмотрел вверх, и голова сразу закружилась. Пульс еще грохотал, вены на руках напряглись, мышцы закаменели. Минеральная вода сейчас то, что надо. Открыл бутылку. Впереди между деревьев мелькнуло белое пятно. Отпил воды и пошел следом.

Юля шла по тропинке, иногда прихлопывая особо надоедливых комаров. Девчонка, не оглядываясь, медленно брела, настроенная на какую-то свою волну. Ускорив шаг, Денис быстро догнал ее и, обхватив за плечи, ухнул в ухо. Думал, что вздрогнет, напугается от неожиданности. Но никак, что крепко вопьется зубами в предплечье. А она укусила его, наверное, со всей силы. Так, что руку заломило.

— Юля! – встряхнул ее. Игривое настроение мгновенно испарилось.

Юлька тут же разомкнула челюсти и замерла.

Кожу на руке обдавало горячее сбившееся дыхание. На секунду он и сам застыл, почти слыша и чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Очнувшись от мгновенного ступора, Денис разомкнул руки и отступил, а Юля обернулась, прикрыла рот ладошкой с виноватым выражением на лице и сожалением в серо-зеленых глазах.

— Прости, я не хотела.

— Зубастая, — проворчал, потирая место укуса. – Чуть полруки мне не отхватила.

Гримаса раскаяния сползла с девичьего лица, и Юля звонко хлопнула его по груди:

— А чего ты меня пугаешь!

— Уймись, воительница, — пресек он дальнейшие препирания.

К чему разбираться, кто виноват? Все произошло случайно, он просто не думал, что Юля настолько глубоко погрузилась в свои мысли, чтобы не услышать шаги позади себя. Он подошел тихо, но не крался, стремясь довести ее до обморока, и уж совсем не хотел наблюдать, как она из пай-девочки превращается в дикую озлобленную кошку.