Стая (полная версия) - Страница 5

К оглавлению

— Не будет. Это моя планета, мой город, я тут король, просто этого еще никто не знает.

— Ого! – удивленно воскликнул отец, а Таня застыла с открытым ртом.

— Чего? Пап, вот мне интересно, где он такого понаслушался?

— Никого я не понаслушался, я сам все знаю.

— Уроки не забудь сделать, «король», а то получит твоя «королевская» задница ремня.

— А ты дневник проверь, папуль. У него там одни «трояки».

Услышав про дневник, Денис быстро скрылся в комнате, забыв про больное колено.

Первым делом вытащил из угла портфель, обрадовавшись, что ни одна банка с вишневым компотом не пострадала. Нехотя вывалил на стол учебники и тетради, и даже открыл дневник, но усидеть на месте, выписывая каракули в прописях, заставить себя не мог.

***

Денис кружил вокруг яблони, выбирая, с какой стороны лучше подобраться, чтобы залезть на дерево. Раскидистые ветки цеплялись за куртку, но он все равно исхитрился, и, хватаясь за сучья да корявый ствол, полез вверх. Солнечные лучи легко проскальзывали сквозь негустую листву, слепя глаза, когда Денис задирал подбородок вверх, ища, за что бы зацепиться. Ветки захрустели, предательски выдавая, и со стороны дачного домика тут же послышался женский окрик:

— Дениска! Вот чертенок! Ты что делаешь! Слезь сейчас же, не ломай ветки!

Тетя Рая, хоть и любила Дениса до безумия, но и поддать могла, если надо. Спуску не давала. Как-то получалось у нее так — и баловать, и в строгости держать, — так что слова против не скажешь.

Несмотря на это, не отступая от задуманного, мальчик нашел наиболее устойчивое положение и принялся трясти большую ветку. Крупные желтые яблоки посыпались на землю, усеивая покров из местами пожелтевшей, обесцвеченной осенью, травы.

Не собирался он таким образом выражать открытый протест, но отец пообещал, что позволит ему самому собрать яблоки, а это была единственная возможность добраться до урожая, потому что на уровне его роста все сорвано.

Когда, кажется, все, что можно, упало, Денис смело спрыгнул на землю и, не вспомнив даже, что два дня тому назад изнывал от боли в колене. На щеке осталась небольшая царапина, хотя он старательно изворачивался, чтобы уберечь лицо. Раны на нем заживали как на собаке. Так отец говорил. Впрочем, одним только окриком дело и ограничилось. Если бы тетя Рая не была занята блинами, наверняка ему несдобровать. Но, к счастью, никто его за шкирку с дерева не стянул, а отец принес ведро, чтобы собрать яблоки. И чего только Таня их так любила… Кислые они. Жуть. Так, что челюсть сводило от оскомины. Потому не ел он их, а вот Таня уплетала. «Шарлотка» всю осень, пока яблоки дачные не кончались, со стола не пропадала. Смотреть на нее уже не мог, не то что есть.

— Мужики, к столу! – крикнула сестра отца, выставляя на стол тарелку со стопкой румяных блинов. Какие-то особенные они у нее получались. Совсем несладкие, но вкусные. И сама она такая добрая, чуть полноватая с русыми, немного вьющимися волосами. Так и хотелось прижаться к ней, обнять крепко. Тепло рядом с ней, уютно.

Денис бросил последнее яблоко в ведро и понесся к столу.

— Руки! – пригрозила тетка и Денис, расставив ладони, имитируя самолет, окружив вековую сосну, для верности сопроводив «полет» многозначительным «з-з-з», остановился у бочки с водой. Сунул туда руки, хотя вода была холодная, пополоскал и упал на деревянную лавку.

Отец занес ведро на веранду и уселся рядом с сыном за длинный узкий стол.

— Спасибо, — сказал Денис, когда Рая поставила перед ним большую чашку чая, но тут же скривился, когда отхлебнув, почувствовал явный привкус чабреца. И зачем нужно в чай толкать разную траву! Он и так вкусный, главное, чтобы с сахаром!

— Чего кривишься? – усмехнулся отец. – Пей, полезно. Зима скоро, нужно укреплять организм.

— Укреплять… — пробубнил мальчик. – Таня тоже укрепляла, а теперь вон дома лежит с больным горлом. Зато на меня все время орала.

— Ох, Деня, и, слава богу, что тебя никакая хворь не берет! Красавец ты мой! – Рая потрепала его по шелковистым волосам и на мгновение прижала горячий детский лоб к своей щеке. – А что с Танюшей, Лёш?

— Горло першило с утра. Потому и велел дома сидеть.

— Правильно. Горло у нее совсем слабое. Чуть что, сразу ангина. И вы сегодня не задерживайтесь. Поезжайте. Я тут сама справлюсь.

— Да, поедем, — задумчиво сказал Алексей, посмотрев на сына.

Денис уплетал блины, сворачивая их трубочкой и макая в липовый мед. Опускал, потом поднимал, некоторое время любуясь на янтарную ниточку, стекающую в тарелку и выписывающую замысловатые узоры на глянцевой поверхности. В очередной раз, приготовившись обмакнуть блин в мед, он застыл. На тарелку села оса, по-хозяйски подбираясь к сладости.

Отец и Рая, тихо о чем-то беседовавшие, замолчали, увидев округлившиеся глаза мальчишки.

— Сиди тихо. Не шевелись, сейчас она улетит, — спокойно сказал отец, и Денис послушался, застыв на некоторое время. В оцепенении, наблюдая за нежданной гостьей. Странно видеть ос в такое время. Обычно в сентябре их уже нет. Видимо, эта какая-то по-особенному везучая…

Сентябрьское солнце уже не жгло. Грело. Смешивало лучи с сонным ветерком, что ерошил волосы мальчугана, изредка сбрасывая отросшую челку на глаза. Дачный участок с каждым днем приобретал все более унылый вид, уже не пестрея цветами и не радуя пышной зеленью. Осень постепенно растворяла краски и обманывала, окрашивая природу то тут, то там охрой, покрывая багряным налетом, и разбрасывая бусины красной рябины. Кто придумал радоваться осени? Воспевать ее в стихах… Что хорошего в том, что природа умирала, небо извергало ледяную воду, а злой ветер пронизывал до костей? А потом зима – белая, бесцветная, хладнокровная…